Зимние убийцы - Страница 23

К оглавлению

23

– Не удивлюсь, если он сам изготовил эту штуковину! Эти маньяки – такие затейники…

– Что ж, одним затейником скоро будет меньше, – Элисенварги сморщился и осторожно потрогал живот. – Хотите проехать с нами в участок?

– Откровенно говоря, больше всего мне сейчас хочется попасть домой, инспектор. Не возражаете, если я дам показания завтра?

– В таком случае, жду вас к десяти. Постарайтесь не опаздывать, – с этими словами Элисенварги развернулся и двинулся прочь.

* * *

Общаться с полицией мне пришлось в письменном виде. За ночь помятое негодяем горло опухло так, что я мог только хрипеть и сипеть. Впрочем, мои показания мало что добавили к картине преступлений этого фрога. Звали его Шу, Старый Шу – и это единственное, что он соизволил сообщить о себе. Дознавателям так и не удалось добиться, ни кто он, ни откуда – что само по себе удивительно: обычно, если уж имел глупость угодить в сети закона, следственная система выжмет тебя досуха. Но странности этим не ограничивались. Старик был необычайно силен – при том, что возраст его медики определили где-то в районе семидесяти лет. Жилистое тело, перевитое стальными тросами мускулов, идеальная осанка, отсутствие хронических заболеваний, столь часто встречающихся в его годы – можно сказать, идеальная конституция! Даже обычное для фрогов после сорока пузо не так уж сильно выдавалось вперед: мышцы брюшной сумки утратили тонус не до конца.

С душевным здоровьем, однако, дело обстояло прямо противоположным образом. Старик был безумен; мало того, он страдал расщеплением сознания – это в один голос утверждали обследовавшие его эксперты. Он не симулировал: по законам Пацифиды, душевные болезни не могли служить оправданием содеянному – даже в том случае, когда убийца не сознавал, что делает. Старый Шу, впрочем, всё прекрасно понимал – просто не считал убийство чем-то зазорным. Уживавшиеся в нем личности – и та, которую он считал собственным «я», и некое «альтер эго», с одинаковой легкостью могли прикончить спящего; различия имелись лишь в мотивации. Вторая личность почему-то считала впавших в крио «недофрогами», ошибкой эволюции. Самому Шу, похоже, просто нравилось отправлять на тот свет замерзших соплеменников: как ни чудовищно звучит, он находил в этом спортивный интерес.

Читать протоколы допросов было жутковато. Шу свято верил в собственную исключительность, и его слова обладали какой-то извращенной, инфернальной логикой. В довершение всего, неотвратимость наказания не слишком беспокоила маньяка. «Смерть и я – мы старые приятели, и слишком давно друг друга знаем, чтоб я боялся» – посмеивался Шу.

– Это же какой-то проклятущий философ-мистик, а не обвиняемый! – в сердцах заявил однажды Элисенварги. – Князья преисподней, знали бы вы, Монтескрипт, с каким удовольствием я отправлю его на эшафот!

Инспектор в эти дни сделался необычно любезен со мной. Даже позволял читать протоколы допросов, что, строго говоря, было нарушением правил. Я решил было, что он проникся ко мне уважением, но дело, как выяснилось, было совсем не в этом. По прошествии некоторого времени он подкатился с просьбой «привести того секретного умника» – имелись в виду, конечно, друзья Тыгуа с их гипнотическим прибором.

– Ничего не выйдет, инспектор. Нам с вами вообще не полагалось бы знать об этом; станете болтать – мы оба окажемся по уши в дерьме. Это же секретные военные разработки! Считайте, Эрхенио вспомнил всё самостоятельно… И кстати – не забудьте отразить этот факт в протоколе.

– Жаль, жаль… – разочарованно протянул он. – Та штука здорово бы нам пригодилась.

– У вас есть преступник и есть доказательства. Что вам ещё надо?

– Разобраться, Монтескрипт. Я хочу понять, кто он такой и откуда; некоторые признаки говорят, что этот Шу явился издалека.

– Ну так разбирайтесь; он целиком в вашей власти…

– Боюсь, мне попросту не успеть. Вина практически доказана, и прокуратура настаивает на скорейшем завершении дела, – вздохнул он.

Элисенварги оказался прав. История наделала много шума, и фроги жаждали справедливости. Судебный процесс был открытым. Преступника приговорили к смертной казни – а в случаях вроде этого тянуть с исполнением приговора у нас не принято.

Глава 6
Свежие трупы

Толпа на площади собралась изрядная. Большую часть, конечно, составляли поклонники и поклонницы безвременно почившего Эрхели Танха: из всех этих убийств смерть кинозвезды наделала, пожалуй, больше всего шума.

Невозмутимые механики возились на эшафоте, заканчивая наладку казнильной машины. Эту штуковину изобрел полторы сотни лет назад один из королевских советников. Изящное техническое решение очаровало всех, включая тогдашнего монарха, и машина обрела большую популярность – в те годы это было более чем актуально… К счастью, со времени воцарения на престоле Джаги I, нашего теперешнего монарха, данный механизм применяли всего пару раз – всё же новые времена не в пример гуманнее «славного прошлого» королевства.

Подъехал закрытый диномобиль. Полицейские из оцепления расступились, пропуская его. Толпа заволновалась. Наконец появился «виновник торжества»: закованного в кандалы Шу вела парочка дюжих констеблей, ещё четверо страховали – на случай, если преступнику захочется выкинуть в последний момент какой-нибудь фортель. Маньяк вовсе не выглядел сломленным или удрученным; напротив – на губах старого негодяя играла лёгкая улыбка, взгляд то и дело мечтательно обращался вверх, к серому зимнему небу, сеявшему на площадь крупные снежинки.

23